«Мы до сих пор на войне» — один день со ставропольскими поисковиками на Вахте Памяти

«Здесь фронт — около полутора-двух километров. Берёте сектора метров по двести, там становитесь и начинаете «бить» окоп. На высоточку поднимаетесь и сразу увидите позиции. Они треугольником идут. Это немецкие. За ними будут танковые и миномётные позиции. Эффективный огонь — до пятисот метров. В этом диапазоне и работаем», — председатель совета клуба «Русские Витязи» Андрей Пханеев инструктирует поисковиков перед очередным днём раскопок.

Перед ним — почти два десятка мужчин и мальчиков. Разношёрстная компания: поисковики из Ставрополя и Моздока, ребята из будённовского военно-патриотического клуба «Чайники», сводный отряд сотрудников «Газпрома» из нескольких регионов, бойцы 247-го гвардейского полка ВДВ. Кто-то — опытный поисковик, а кто-то только вникает.

Руководитель Вахты Памяти заканчивает инструктаж традиционным напоминанием о технике безопасности: в земле можно найти всякое.

«Аккуратно, внимательно. Знайте: мы до сих пор на войне», — говорит Пханеев.

После короткого развода четыре группы отправляются на поле боя. Они вооружены щупами, лопатами, металлоискателями и георадаром.

Поле выглядит как обычное пастбище, укрытое ковром из бесчисленных ромашек. По нему бегает всякая живность — настоящая пастораль. Но опытный взгляд поисковика сразу зацепится за незарастающие шрамы, оставленные на земле войной. Если знать, можно легко разглядеть, где проходили окопы, где, возможно, были блиндажи и танковые ячейки. А ещё можно увидеть, куда ложились снаряды.

«Вахта Памяти включает в себя не только полевые работы. Это большая работа в архивах, разговоры со свидетелями, детьми войны, людьми, которые получали информацию от родственников», — объясняет Андрей Пханеев.

Известно, что когда-то на этом месте стоял хутор Нортон. Он был уничтожен во время операции по освобождению от фашистских захватчиков, как и ещё несколько населённых пунктов поблизости.

В отличие от крупных сражений, подобные локальные битвы у хуторков часто остаются неизвестны для большинства людей. Даже тех, которые живут недалеко. Например, в Ставропольском крае.

«Мы знаем Смоленск, мы знаем, что там очень много людей погибло. Это всё нанесено на карту. А вот такие маленькие хутора практически не освещены. И здесь мы знаем на сто процентов, что будут результаты», — говорит Пханеев.

Под результатами руководитель Вахты понимает не оружие или остатки боезапаса. Этого добра тут точно хватает. Даже репортёру, впервые взявшему в руки металлоискатель, не составит труда сделать первую находку.

Вот в поле что-то похожее на воронку от взрыва. Писк аппаратуры уверенно заявляет, что под слоем земли что-то есть. Одна лопата, вторая, «прозвон» выкопанной земли. Металлоискатель начинает разрываться. Тогда нужно немного пошурудить пальцами: просеять грунт. Вуаля, и в руках оказывается стреляная советским солдатом гильза.

Более опытные поисковики за первый же час откопали много таких же, а ещё осколки от снарядов и патроны, целые снаряды и много чего ещё. Но интересует их не это. Ажиотаж возникает, когда кто-то из ребят откопал кость. Движения сразу становятся осторожнее, но активнее.

«Это трубчатая кость. Где вы можете такую кость у себя найти? Примеряйте, думайте. Её нет. В человеческом организме преобладают плоские кости», — объясняет молодым поисковикам Андрей.

Он призывает не останавливаться, искать дальше.

«Начинаешь, находишь гильзочку, железочку. В этом никакого подъёма нет. А вот когда находишь костные останки — совершенно меняется подход к раскопкам. Я столько раз видел эти глаза: работа тяжёлая, грунт бывает разный, а тут забываешь обо всём. Забываешь, что ты устал», — говорит Пханеев.

Вахта Памяти началась 12 мая. В основном раскопки ведутся близ хутора Дыдымкин. Там же стоит лагерь: несколько туристических палаток и несколько больших — армейских. Рядом есть кострище для приготовления еды, место для хранения инструмента и оборудования.

Вахта — это не просто ежедневные раскопки. Это ещё и распорядок. Подъём в 6 утра и обязательное утреннее построение. Прежде всех прочих дел — зарядка. Готовкой завтрака, обеда и ужина занимается наряд.

Вечером после работы, до и после ужина, проводят короткие летучки по поводу следующего дня и разборы дня минувшего. По найденным артефактам поисковики будут пытаться понять, что происходило десятилетия назад. Самые интересные предметы изучают даже за ужином и до отбоя. Например, ложка с насечками по всей длине. Что они отмечали? Дни? Недели? И что случилось с её владельцем?

Только сегодняшний день из распорядка выбивался. Подъём в пять, никакой зарядки. После построения — сразу в путь. Завтрак на месте. До Нортона путь не близкий даже на автобусе, да и работы много. Огромное ромашковое поле укрыло много следов войны и многих безымянных солдат.

Пханеев рассказывает, что, бывает, находят и немецких солдат. Но редко. На сто русских бойцов — одного. Немцы после боя педантично собирали убитых, чётко заносили места захоронений в картотеки.

«Айнзацгруппы работали очень хорошо. А у нас по факту просто некому было собирать солдат», — объясняет Андрей.

Именно поэтому работы у поисковых отрядов хватит ещё надолго. Иногда останки находят будто случайно: копнёшь сантиметра на три вглубь, и всё. Руководитель Вахты говорит, что павшие бойцы будто взывают, чтобы их нашли:

«Знаете, честно — мороз по коже. Ты осознаёшь, что смог найти этого солдата. Смешанные чувства. Ты понимаешь, что это не последний твой солдат и надо двигаться дальше, дальше и дальше. Сильный эмоциональный подъём».

Через пару часов поисков одна из групп нашла человеческие кости. Теперь она останется на месте и будет скрупулёзно искать дальше. Помимо останков важно не проглядеть самое главное: медальон, по которому, если повезёт, можно будет идентифицировать личность солдата.

«Даже без приборов один раз копнули — вышел позвонок. Начали пробивать, и пошли останки. Рядом гильза была советская, стёкла, остатки утвари какой-то. Пока нельзя сказать, но по первым показателям — наш боец», — говорит поисковик, который, похоже, сегодня услышал свой зов.

Постепенно кости формируют на эксгумационной карте скелет. Но спустя несколько часов поисковикам так и не удаётся найти череп — только несколько зубов и ещё несколько больших костей.

Невольно или по неопытности начинаешь думать: что же с ним произошло? И холодок внутри, когда понимаешь, что десятилетия назад это был человек, из плоти и крови, со своими тревогами и надеждами.

А что происходило вокруг? Местные говорят, что задумываются над этим, когда поисковики находят неразорвавшиеся снаряды, и их иногда уничтожают сапёры. Даже издали «бахает» знатно. «Как же тогда на войне взрывалось?»

Ближе к пяти часам вечера стало окончательно ясно, что ни медальона, ни других костей найти не удастся. Яму закопали, а останки бойца собрали, чтобы увезти в лагерь. Вместе с другими их позже подготовят и с воинскими почестями похоронят в братской могиле в Дыдымкине.

Так поисковики отдадут им последний долг. И продолжат искать дальше.