Что-то купил, что-то выиграл в споре: как ставропольский скульптор собрал свою коллекцию картин

Картина вместо брюк

— Василий Петрович, что зажгло ваш интерес к коллекционированию живописи?

— Ещё в детстве я собирал значки, спичечные этикетки, патроны, предметы старины, во втором классе увлёкся старинными монетами. Зачастую такие увлечения с годами проходят. Однако у кого-то эта «болезнь» остаётся и во взрослой жизни, в том числе и у меня. Говорят, что коллекционер проживает по сути две жизни: свою собственную и его собраний.

К собиранию живописи меня подтолкнул случай. Я учился на архитектурном отделении Ставропольского строительного техникума. Осенью 1980 года попал на выставку-продажу произведений искусства художников края. Я был впечатлён экспозицией и загорелся страстью к собиранию картин. Мне было тогда всего 15 лет, и до первого приобретения настоящей живописной работы оставалось ещё два года.

— И как это произошло?

— Начало моему собранию положили два этюда ставропольского живописца Владимира Никулина. Уже после его смерти, в 1982 году в выставочном зале Союза художников состоялась выставка-продажа его работ, где я за 50 советских рублей приобрёл эти этюды. Деньги мне дали родители на брюки. С ними я, конечно, «пролетел», зато сделал своё первое приобретение для коллекции.

— В чём особенность вашего собрания живописи?

— В основном оно состоит из этюдов, эскизов и рисунков. В таких работах всегда присутствуют некое горение мастера, живость впечатлений, чего может не хватать в уже написанной картине.

Шедевр в ящике с картошкой

— Как бы вы определили тематику своего собрания?

— Какой-то определённой темы у меня нет. Но более всего я интересуюсь живописью 1960-х годов — эпохи расцвета культуры, науки и техники в Советском Союзе. Тогда работали яркие мастера изобразительного искусства. Мне кажется, в живописи того периода нет ни малейшего налёта коммерции. Живописные этюды прекрасны своей искренностью. Их прелесть ещё и в том, что за 60 лет они приобрели некую художественно-временную патину.

Тот «золотой период» советской живописи доставляет мне истинную радость. И я стараюсь сконцентрироваться на 1960–70-х годах. Но это вовсе не означает, что меня не привлекают другие этапы отечественной живописи.

— Случаются какие-то открытия при отборе произведений в коллекцию?

— Иногда сталкивался с работами без подписи, сильно повреждёнными или вообще «убитыми». Бывало так: вижу холст, срезанный с подрамника, надписей нет, задняя сторона в плачевном состоянии. Но интуиция и навыки подсказывают: это явно кисть известного пейзажиста Гречишкина. Меняюсь с хозяином безымянного холста на другую картину, связываюсь с Павлом Моисеевичем и привожу ему для опознания уже отреставрированную работу. И, оказывается, он писал её на творческой даче в Горячем Ключе в 1955 году. Такие открытия доставляют намного больше удовольствия, чем покупка картины в салоне.

— Где и как приобретаете работы?

— Во всех своих поездках я посещаю антикварные магазины и блошиные рынки, где можно отыскать интересный экспонат для коллекции.

Есть ещё выгодный момент, который отличает коллекционера от обывателя, — познания в своей области. И порой в «фанерке», которой накрывают ящик с картошкой, удаётся узнать оригинальную работу известного художника. Однажды я обнаружил картину, которая была прибита на заборе частного дома. Теперь она — украшение моей коллекции.

Дважды выигрывал картины в интеллектуальном споре. Причём одна из них — очень дорогого художника, и приобрести её я бы никогда не смог. Иногда мои друзья-живописцы, видя моё страстное увлечение, просто дарят работы в коллекцию. За что я им безмерно благодарен.

Бонус от Гречишкина

— Вы дружите с теми художниками, чьи работы приобрели для коллекции?

— К сожалению, многих моих друзей-художников уже нет в живых. Периодически выставляю их работы, делаю персональные выставки.

Долгое время дружил с одарённым художником Анатолием Завгородним. В Москве он познакомился с популярным актёром и певцом Марком Бернесом и известным композитором Эдуардом Колмановским, сделал несколько портретных этюдов. Все они и ещё более 50 работ этого художника хранятся в моей коллекции.

Дважды проводил персональную выставку работ заслуженного художника РСФСР Ивана Лепаловского, в том числе к его 100-летию в 2018 году. Пожалуй, собрание его работ — самое обширное в моей коллекции. Это около 400 рисунков, эскизов и этюдов.

Продолжительная дружба связывает меня с заслуженным художником России, скульптором Николаем Санжаровым. Уезжая в Санкт-Петербург, он пополнил моё собрание, сказав при этом: «Ты создаёшь музей, хочу тоже присутствовать в нём!»

Дружу с народным художником России Юрием Орловым. Когда моя семья купила дом, в котором он родился и вырос, как-то сама собой появилась идея создать в нём музей нашего знаменитого земляка. Над этим я уже работаю.

— Расскажите о каком-нибудь интересном случае, связанном с экспонатами вашей коллекции.

— Более всего вспоминаются ситуации с Павлом Моисеевичем Гречишкиным. Думаю, ему импонировало, что никому не известный молодой коллекционер приобретает у него работы. Купив у художника этюд, я всегда получал в подарок ещё один, с неизменной персональной подписью: «В коллекцию Чуйкова. Гречишкин».

Первое приобретение у него я сделал в 19 лет. В своей мастерской он выложил передо мной на выбор пару десятков этюдов. Тогда они у него стоили 5–25 рублей. Я приобрёл всего лишь один — «Хутор Стрижамент» (1953 год) за 20 рублей. Сейчас, когда захожу в его галерею, вижу один этюд, который не стал покупать за пятёрку. Теперь остаётся об этом только сожалеть.

Заветный формат

— Есть ли российские или зарубежные коллекционеры, на которых вы ориентируетесь или которыми восхищаетесь?

— Да, это коллекционеры советского периода. На основе своих собраний они сумели сформировать целые музеи. Например, в Москве Феликс Вишневский создал Музей Василия Тропинина и московских художников его времени. Подвижник Игорь Савицкий — замечательный Нукусский музей в Узбекистане. Профессор Арам Абрамян — Музей русского искусства в Ереване. Владимир Секлюцкий учредил музей художника-передвижника Николая Ярошенко в Кисловодске.

А как не восхищаться Георгием Костаки?! Он собирал русский авангард, работы талантливых, но не признанных современных художников. Для таких художников-шестидесятников этот коллекционер — величина, сопоставимая с меценатами Третьяковыми. Правда, у Костаки не было банка или предприятий. О людях такого масштаба справедливо сказано: «Наши коллекционеры — это нищие покупатели и собиратели будущих сокровищ нации».

Из иностранных коллекционеров мне интересен Чарльз Саатчи. Это коллекционер мирового масштаба. Его экспонаты уникальны и порой эпатажны. Но стоит ему приобрести работу ещё никому не известного художника, как на следующий день к тому приходят слава и популярность. Саатчи — непререкаемый авторитет и неустанный популяризатор изобразительного искусства на Западе.

—  Как намерены поступить со своим собранием картин?

— Заветная мечта настоящего коллекционера — сохранить собрание. В московском музее частных коллекций в полном объёме экспонируются собрания, переданные частными собирателями. Сегодня в России действуют более 2 тыс. частных музеев. Работают они официально, иногда даже не имея специального помещения — в рамках квартирной экспозиции. Вот и своё собрание я вижу в формате частного музея.