«Он рисовал окровавленных женщин»: ставропольский психолог рассказала о своих пациентах и профессиональных стереотипах

Обучение в Венгрии, психбольница и первые ощущения

— Ты не похожа на психолога из фильмов. Тебе 23 года, но несмотря на это у тебя уже есть опыт, в том числе в частной терапии. Как вообще ты решила окунуться в эту сферу?

— Первые мысли об этой профессии у меня появились ещё в школе после просмотра фильма «Молчание ягнят». Там девушка, агент ФБР, общалась с каннибалом. Мне казалось это интересным, и я мечтала работать в тюрьме или психбольнице. Я была той девушкой, которая перед сном смотрела ролики про серийных убийц и делилась восхищением с близкими. Их это немного настораживало, а мне был по душе такой формат. Но по настоянию родителей поступила на логопеда-дефектолога.

На втором курсе началась пандемия коронавируса, и нас перевели на дистанционное обучение. Я уехала на обучение в Венгрию на полгода по программе «Педагогика и психология». После этого я ещё больше вдохновилась профессией и по возвращению перевелась на клиническую психологию. Так и начался мой путь.

— Тебе удалось исполнить мечту и поработать в тюрьме или психбольнице?

— Да. Около года я была волонтёром в ставропольской психиатрической больнице, но решила не продолжать работу в этом направлении. Я общалась с пациентами в ремиссии, но часто заходила в отделение принудительного лечения. Это место меня угнетало. Тогда я поняла, что в младшем возрасте очень романтизировала эту работу.

— Расскажи о волонтёрстве в психбольнице. С какими пациентами ты работала?

— Ярким кейсом лично для меня была работа с пациентом-художником. У него больше 100 работ. Он рисовал советское общество и работяг того времени, образы из своих галлюцинаций, а также сильных и независимых женщин, которые борются за свободу. Образы девушек были окровавленные, с глубокими ранами. Мы много с ним анализировали эти картины. В итоге решили сделать выставку его работ в здании психиатрической больницы, но она просуществовала недолго — нас попросили её убрать. Потому что образы были и правда странными, местами даже страшными и пугающими. Мне хотелось бы всё-таки показать эти работы, но ценз должен быть однозначно 18+.

Вообще первые консультации очень волновали, я даже не знала, как правильно найти к пациентам подход. Потом с опытом понимаешь принципы, алгоритмы работы — и становится легче.

«Ты ж психолог...»

— Хочется поговорить с тобой о стереотипах. Некоторые говорят: «Ты ж психолог, значит, видишь всех насквозь, никогда не грустишь и у тебя всегда всё хорошо». Что ты можешь об этом сказать?

— Конечно, я не вижу всех людей насквозь. Я не физиогномист, который считывает по поднятию брови эмоциональное состояние. Моя работа складывается путём классического диалога. И мне тоже свойственно грустить. Но у психологов для этого есть супервизоры, которые помогают им разобраться с внутренним состоянием. Такие сессии дают мне уверенность, поддержку и показывают, как нужно работать с пациентами.

Мне очень нравится сериал «Пациенты». Там интересно показаны процессы в работе с людьми. Я даже смотрела его в качестве обучающего курса. Каждая серия представляет собой терапевтический сеанс. Ещё там показана жизнь самого терапевта, и как он переносит различные потрясения, обращаясь к супервизору. Это как-то приземляет нашу работу и показывает, что мы обычные люди. Периодически после сложной смены я могу заплакать от осознания того, что я на своём месте. Меня захватывает невероятное чувство. 

— С каким самым странным стереотипом тебе приходилось сталкиваться?

— «Как ты работаешь с детьми, если у тебя нет своих?» — самый часто встречающийся вопрос. Моя практика с детьми началась ещё в 19 лет. Я, будучи логопедом, пошла работать в детский сад. Мои знакомые очень удивлялись тому, как я могу давать рекомендации родителям и быть с ними на равных, если у меня нет детей. 

— Может ли психология принести много денег?

— Я могу сказать точно, что это та профессия, в которой на первых этапах ты отдаёшь денег на обучение гораздо больше, чем получаешь. К этому нужно быть готовым. Ещё всё зависит от амбиций человека.

— Молодёжь сейчас активно погружается в познание себя, происходит популяризация психологии. Такие слова, как «психосоматика», «гештальт» всё чаще появляются в лексиконе. Как ты к этому относишься? Бывало ли, что приходили люди, которые якобы уже всё знают и сами поставили себе диагноз?

— Я наблюдала эту тенденцию с того момента, когда здоровый образ жизни стал трендом, и люди начали интересоваться своим психическим здоровьем. Есть и те, кто приходят просто, чтобы узнать себя лучше. Вообще о своём состоянии пациент обычно открыто не говорит на первом сеансе, но может вскользь упомянуть фразой по типу: «У меня депрессия». Тогда лучше начать разговор о том, что именно человек вкладывает в это понятие.

Проект «Психую»

— Расскажи про свой проект «Психую».

— «Психую» — это психологическое сообщество для студентов-волонтёров. Мы занимаемся тем, что помогаем ребятам реализовать себя и найти точки соприкосновения с реальной практикой. Недавно у нас прошёл трёхдневный слёт, на котором студенты познакомились с разными направлениями в психологии. Также они поговорили с экспертами и специалистами об опыте, методах, алгоритмах и особенностях работы.

— Как к вам попасть?

— Можно обратиться к нам в соцсетях и присоединиться к действующим волонтёрским проектам. Они бывают разными: работа с детьми, пациентами психбольницы, в учреждениях социальной поддержки или на линиях телефона доверия. Мы стараемся отталкиваться от интересов ребят. Часто бывает так, что волонтёров замечают и предлагают им работу. У нас уже есть один трудоустроенный студент. Сейчас он работает в питерской компании, где обучают детей софт-скилам: умению организовать работу в команде, вести переговоры, гибкости и способности адаптироваться к изменениям.